Елизавета Александровна Юзвицкая
Наставникам, хранившим юность нашу…
A. Пушкин
1.
В фойе Малого театра стоял рояль. Если приподнять крышку, то на обратной стороне её обнаружите портрет миловидной женщины с открытым русским лицом, тронутым задумчивой, немножко грустной улыбкой, с пышной косой, уложенной вокруг головы. Под портретом — серебряная дощечка с надписью: «В дар Малому театру и училищу имени Щепкина, для молодого поколения от педагога-артистки Елизаветы Александровны Юзвицкой».
Другой рояль с таким же портретом и аналогичной надписью находится во Владивостоке в Дальневосточном педагогическом институте искусств. Оба рояля — память о Елизавете Александровне Юзвицкой — выдающемся педагоге по технике речи.
Её учениками были люди самых различных профессий.
Когда в Московском доме ученых отмечали юбилей Юзвицкой, на чествование пришли занимавшиеся у неё в разное время актёры, врачи, педагоги, юристы, дикторы… Тут были седовласые профессора и юные студентки, «физики и лирики».
Все собравшиеся говорили о неоценимой пользе, которую принесла им Е. А. Юзвицкая своими лекциями, консультациями, практическими занятиями. Юрист благодарил «глубокочтимую Елизавету Александровну» за полноту раскрытия силы звучащего слова, врач — за выдержку и собранность, которым научил его строгий педагог, актёр — за постановку голоса, диктор — за освоение законов логического чтения, педагог — за чёткую дикцию.
В юности Юзвицкая мечтала стать актрисой и успешно закончила школу Малого театра по классу Александра Павловича Ленского. Лишь надорванное тяжелой болезнью здоровье помешало ей работать в театре. «В полный накал играть не могла, — говорила она, — а наполовину ничего делать не умею и не хочу!».
Уйдя со сцены, она все свои силы отдала работе над словом. Знания в этой области у нее были огромные. Ещё учась в школе Малого театра, она наблюдала за тем, как «оживляли слово» М. Н. Ермолова, А. О. Садовская, А. И. Южин.
Она прочла множество работ по технике речи, дикции, декламации, орфоэпии, стихосложению, развитию дыхания и постановке голоса; познакомилась с медицинскими трудами о болезнях и лечении голосовых связок, об укреплении и тренировке дыхательного аппарата.
Неоднократно бывая за границей, Елизавета Александровна имела возможность познакомиться с опытом постановки голоса итальянскими мастерами пения, видела, как «ставят декламацию» преподаватели французской театральной школы. Она посещала спектакли Элеоноры Дузэ и Сары Бернар.
Но превыше всего Елизавета Александровна ставила заветы своего учителя А. П. Ленского, привившего ей любовь к художественной правде, к творческому труду и живому слову.
— Разве можно забыть то, чему учил он нас, — рассказывала Елизавета Александровна. — Как сейчас, слышу его любимую фразу: «Голубчик, любить надо свое дело — в нём ваше призвание, цель жизни». Или ещё: «Сценическая речь актёра должна быть чистой, филигранной по форме и согретой душевным переживанием. Стремитесь к этому. Если не поможет старая школа дикции и декламации, находите свои правила, полезные вам».
Юзвицкая выполнила завет своего учителя. Постепенно из прочитанных книг, из жизненных наблюдений она отобрала наиболее ценные методические приемы и, творчески переосмыслив их, создала свою программу, выработала свои приёмы преподавания, с помощью которых достигала отличных результатов.
2.
Эти приёмы включали в себя все компоненты предмета, называемого техникой речи: дыхание, дикцию, постановку голоса и основы логического чтения.
Расскажем кратко о каждом из них.
Основой сценической речи и речи на радио является умение правильно дышать. Обычно в жизни никто не обращает внимания на своё дыхание. У многих выдох бывает короткий, а вдох продолжительный и шумный. Заметили ли вы, говорила Юзвицкая, как неприятно слышать по радио такие охи-вздохи.
Когда нам не хватает дыхания, мы вынуждены добирать его, отчего наша речь на какую-то долю секунды прерывается, пауза наступает там, где по смыслу её не надо было ставить. Для того, чтобы избежать этого, необходимо научиться правильно дышать полной грудью, а не одними верхушками легких, как это обычно бывает. Надо уметь делать запас воздуха, экономить дыхание, удлинять выдох, отчего удлинится звук.
Для достижения этой цели у Юзвицкой был разработан комплекс различных упражнений.
«Отработав» дыхание, Елизавета Александровна переходила к занятиям по дикции, к тренировке в произношении гласных и согласных звуков, к скороговоркам.
У неё имелся неистощимый запас скороговорок на все звукосочетания. Тут были и «33 корабля лавировали, да не вылавировали», «речисто, да не чисто», «каковы тятеньки, таковы и дитятки», «везет Сенька Саньку с Сонькой на санках» и многие другие.
Если у кого-нибудь не получался отдельный звук или был дефект речи, Елизавета Александровна давала особые упражнения. Она во всех подробностях разбирала артикуляцию «трудного» звука, объясняла, как надо его произносить и почти всегда исправляла дефект.
— Мне не было двадцати лет, когда из родного Владимира я приехал в Москву, чтобы стать диктором, — рассказывает Юрий Левитан. — Все владимирские жители, как известно, говорят на «о». Я тоже окал. Вот Елизавета Александровна и взялась за меня. Учила со всей строгостью: будешь ты у меня московским говором разговаривать лучше всякого москвича, твердила она мне. Без этого не быть тебе диктором, а диктором ты должен быть. Сколько скороговорок мы с ней переговорили! А какие тексты она давала, чтобы добиться от меня лёгкой и плавной речи! Терпение у Елизаветы Александровны было неиссякаемое. Учила меня настойчиво и упорно. На всю жизнь сохраню о ней благодарную память!
С особой бережливостью подходила Юзвицкая к постановке голоса. В этом случае она применяла свой метод, который называла «нахождением стона». Если научитесь правильно стонать, внушала она своим ученикам, укрепится у вас звук, расширится диапазон, сохранится на всю жизнь чистый, звучный голос. О несмыкании связок, об их болезнях забудете навсегда. Только научитесь правильно стонать!
На занятиях она показывала, как надо это делать — полная свобода шейных мышц, слегка расширенная, как для позевоты гортань, усилий не больше, чем для легкого, теплого выдоха. Выдыхаемый воздух колеблет связки, отчего они производят слабый звук, похожий на чуть слышный стон. Этот стон согревает связки, очищает от слизи, как бы массирует и укрепляет их.
О неоценимой пользе, приносимой «стоном», рассказывает народный артист республики Николай Афанасьевич Светловидов, в прошлом ученик Елизаветы Александровны по московскому Дому учёных, где она долгие годы вела кружок художественного слова:
— У меня стал пропадать голос, а я нёс на себе большой репертуар, дублёра у меня не было и болеть мне никак не полагалось. Даже думать о болезни было нельзя. Мне посоветовали обратиться к Юзвицкой, и я прошёл у неё весь курс техники речи. Она просто воскресила меня. Особенно помогло мне «нахождение стона». До сих пор каждый день начинаю с этого упражнения, и вот уже много лет голос мне не изменяет. Елизавета Александровна была права, когда говорила, что при правильно поставленном звуке болезни связок быть не может. Хрипота появляется только от простуды, но не от перенапряжения связок.
Уроки Юзвицкой пользовались большим успехом среди актёров, особенно в оперной студии К. С. Станиславского, где одно время она вела семинар по технике речи. Говорят, что сам Константин Сергеевич собирался заниматься у нее голосом, «отработать стон».
Поставив правильный «стон», Юзвицкая переходила к гекзаметру, которому уделяла значительное место в своих занятиях. Читая гекзаметр, ученик привыкал пользоваться резонаторами, приучался к плавным переходам из одного регистра в другой, приобретал мягкость и свободу звучания, расширял диапазон. Не были забыты дикция и артикуляция.
Наряду с техническими упражнениями Елизавета Александровна уделяла много внимания логическому чтению, выразительной и верной интерпретации. Она брала отдельные предложения и, разбирая с учениками их содержание, требовала умения находить логические центры, кульминацию, «отсевать» мимоходные слова, вскрывать подтекст. Как правило, предложения, на которых она показывала логический разбор, были длинными и сложными.
Вот пример, который особенно любила Елизавета Александровна. Он, по её мнению, содержит в себе одновременно целый комплекс упражнений по технике речи: логику и выразительность чтения, тренаж дикции, лёгкости и беглости речи.
«Так знай же, мой друг, что дай ты мне кошелек, наполненный червонцами, и находись этот кошелёк в богатом ящичке, этот ящичек в драгоценном футляре, этот футляр в чудном сундучке, этот сундучок в замечательном шкафчике, этот шкафчик в великолепной комнате, эта комната в приятном помещении, это помещение в роскошном замке, этот замок в несравненной крепости, эта крепость в замечательном городе, этот город на плодоносном острове, этот остров в богатой провинции, эта провинция в процветающей монархии, эта монархия во всём свете, — то и тогда весь свет, где находилась бы эта процветающая монархия, эта богатая провинция, этот плодоносный остров, этот знаменитый город, эта несравненная крепость, этот роскошный замок, это приятное помещение, эта великолепная комната, этот замечательный шкафчик, этот чудный сундучок, этот драгоценный футляр, этот богатый ящичек, в котором был бы заперт кошелёк, наполненный червонцами, то они меня интересовали бы так же мало, как твои деньги и ты сам!».
— Разберём эту фразу, — говорила Елизавета Александровна. — Я нашла её в одном из ранних произведений Мольера «Ревность Барбулье», Содержание этой одноактной комедии весьма банально: ревнивец муж хочет проучить жену; он советуется с доктором, какое придумать ей наказание, и обещает щедро заплатить за совет. Доктор отвечает Барбулье этой самой тирадой. Но вы можете забыть о докторе и о комедии. Я рекомендую вам для этой фразы придумать свою задачу и читать по-разному: то от себя (вам осмелились предложить взятку), то от персонажа какой-нибудь пьесы, например, от Сюзанны или Фигаро. Чем больше будет фантазии, тем лучше.
В исполнении этой фразы Юзвицкая добивалась от своих учеников виртуозного мастерства: они читали её с самыми разнообразными подтекстами и оттенками: эмоционально, равнодушно, испуганно, восторженно, лукаво, кокетливо, сердито, ласково, печально, весело… и в любом случае четко, ясно, безукоризненно по форме и содержанию.
Юзвицкая требовала, чтобы все фразы, которые она давала для тренировки, ученики выучивали наизусть. Проговоришь раз сто, так после такого экзерсиса тебе любая самая сложная фраза лёгкой покажется. Ты думаешь, что беглости и лёгкости речи, даже дикции учатся только на скороговорках? Нет! Ведь не всякую скороговорку со смыслом скажешь: ну, какой, например, смысл в скороговорках «купи кипу пик» или «король-орёл», «орёл-король»? А без смысла и понимания нельзя произносить ни одного слова!
Но раскрывая содержание, говорила Юзвицкая, не забывайте о построении фразы, заметьте, что она должна произноситься очень легко. Обратите внимание и на мелодию речи: сначала, при развитии мысли, она будет подниматься вверх по восходящей и, достигнув вершины, т. е. кульминации, которая здесь приходится на словах «во всём свете», быстро побежит вниз, постепенно замедляясь, чтобы заключительные слова о деньгах прозвучали бы категорически и крепко. Начинайте фразу медленно и лишь постепенно «набирайте скорость», чем дальше, тем быстрее. Доведите темп до предельной быстроты, как в скороговорках, но следите, чтобы не потерялся смысл, не пропало ни одно слово, ни одна интонация!
Кроме прозаических кусков, Елизавета Александровна давала нам так называемые «коварные стихи», вроде этих:
Это утро, радость эта,
Эта мощь и дня и света,
Этот синий свод,
Этот крик и вереницы,
Эти стаи, эти птицы,
Этот говор вод,
Эти ивы и березы,
Эти капли, — эти слёзы,
Этот пух, — не лист, —
Эти горы, эти долы,
Эти мошки, эти пчёлы,
Этот зык и свист,
Эти зори без затменья,
Этот вздох ночной селенья,
Эта ночь без сна,
Эта мгла и жар постели,
Эта дробь и эти трели,
Это всё
— весна!
Здесь и кульминация, и заключение в последней строке: «Это всё — весна!». Надо было уметь подвести к этим словам, не забывая в то же время о каждой отдельной картинке природы, не пропуская ни одного богатого поэтического образа, которыми изобилует это стихотворение. Рисуйте картину весны, говорила Елизавета Александровна, раскрашивайте ее цветистыми красками, чтобы чувствовался аромат весенних трав… Увлечённо рассказывая о весне, в то же время она удерживала нас от чрезмерных увлечений. Чувство меры! — предостерегала она. Красьте, но не размалёвывайте! Помните о главном, не забудьте, что всё, о чем здесь говорится, — и утро, и «говор вод», и «крик и вереницы», и «зори без затменья» — всё это лишь приметы весны, а главное — сама весна! Вот и ведите к ней, не заслоняйте её прекрасными деталями. Я понимаю: вам все эти красоты хочется разукрасить, а нельзя. Художник всегда должен знать, где ему поставить самый яркий, самый выразительный штрих. Легко-легко читайте. Не пойте. Некоторые любят попеть стихи, а это — плохо. Следите за ритмом, за цезурами. Берегите рифму, но никогда не выделяйте её нарочито.
Разобрав и отработав под руководством Елизаветы Александровны не один десяток подобных предложений в стихах и прозе, её ученик приобретал крепкий навык к подобной работе и знал, как надо браться за разбор и подготовку целого произведения; для него не составляло особого труда хорошо прочитать самое длинное и самое замысловатое предложение.
3.
На своих уроках Елизавета Александровна часто рассказывала, как работали над словом её учителя, корифеи Малого театра. Её рассказы были живыми и образными, точнее, она не рассказывала, а показывала в лицах: «Идём, бывало, мимо уборной Ермоловой, на цыпочках идём, чтобы не потревожить великую артистку, и вдруг видим: О, радость! Дверь открыта! (На лице рассказчицы неподдельный восторг, глаза блестят — минувшее проходит перед нею). Мария Николаевна сидит перед зеркалом, смотрит в него, но ничего не видит. И нас тоже не замечает. Взгляд устремлён куда-то вглубь, сейчас она видит, что не видно другим. Подглядывать нельзя, но мы не можем оторваться… Стоим за портьерой, не дышим, слушаем, как Мария Николаевна вполголоса читает монолог Кручининой из «Без вины виноватые». Роль эта у нее играна-переиграна, а она всё ищет… Увидала нас, умолкла на секунду, а потом сказала таким добрым, грустным голосом: «Посидите здесь на диване, девочки, а я почитаю, будто на публике. В прошлый раз показалось мне, что не то делаю». И опять стала не Марией Николаевной, а Кручининой. Слушаем мы её, а у самих слёзы градом, а она опять: «Не то». И печальная такая сделалась. Вот как работать надо! А вы? Пробормотали фразу, не споткнулись и — ладно!»
И ещё одно воспоминание-завет, полученный от замечательной артистки Малого театра Ольги Осиповны Садовской мастера сценического диалога. Она сравнивала его с процессом вязания кружев:
— Я тебе петельку подброшу, а ты её на крючочек поддень, да гляди не зевай, не упусти петельку-то, сразу её поддевай; я тебе ещё петельку, а ты её опять на крючочек! Так разговор-то и завяжется, и пойдет, кружевным узором расстелется, — рассказывала Елизавета Александровна.
В этом образном выражении Ольга Осиповна удивительно точно раскрывала секрет мастерства лёгкого живого сценического диалога, давала ключ к постижению тайн мастерства разговорных интонаций. Овладение этим секретом, не менее чем актёрам, необходимо каждому, кто на радио и телевидении имеет дело со звучащим словом, — комментаторам, дикторам, репортёрам, — всем, кто выступает перед микрофоном или телекамерой.
Елизавета Александровна могла без конца говорить о Малом театре, об особенностях московского говора и превыше всего ставила занятия по технике речи. Кажется, она забыла о профессии актрисы, к которой готовилась в юные годы, и целиком посвятила себя педагогической деятельности.
4.
С особой полнотой развернулся педагогический дар Елизаветы Алексіндровны, когда она стала заниматься с дикторами Всесоюзного радио.
Всё было здесь ей ново и интересно: специфика звучания через микрофон, выступления её учеников перед незримой аудиторией, грандиозность аудитории. Ей сразу стало ясно, что тут особенно важны и поставленное дыхание, и безукоризненная дикция, и чистый голос, и железная логика.
Свыше двадцати лет, до последних дней жизни, проработала Юзвицкая на радио. Большинство дикторов радио и телевидения прошло её школу. Все они любили её и немножко побаивались. Её преданность делу доходила до фанатизма, требовательность порой граничила с педантичностью. Хочешь заниматься по-настоящему, добиться успеха, не манкируй, говорила Юзвицкая. У всех работников живого слова, а у дикторов в особенности, — тренаж каждый день! Вы не имеете права подойти к микрофону, не подготовив заранее свой речевой аппарат. Не забывайте никогда: вам перед миллионами выступать.
Ни один из дикторов не решался пропустить урок «Юзочки». (Так ласкательно называли её за глаза ученики. Она знала об этом прозвище, но не обижалась; кажется, оно даже нравилось ей). Да и как пропустишь, если каждый час занятий приносил ощутимую пользу.
Её теория всегда подкреплялась практикой. Она умела не только рассказать, но и показать, как дышать, как выполнять то или иное упражнение. Работники радио много раз просили Елизавету Александровну записать на плёнку занятия по голосу. Но она наотрез отказалась. А жаль, о постановке голоса написано много трудов, есть много хороших педагогов по этой дисциплине, но у каждого свои методы, своя манера преподавания, свой подход к ученику. Стиль Юзвицкой был особенно индивидуален, а потому почти неповторим.
Один из любимых учеников Юзвицкой народный артист республики Андрей Попов вспоминает: «Елизавета Александровна была человеком искусства. Она любила искусство трепетно и самозабвенно, была непримирима ко всему, что мешает искусству. Она всегда подчёркивала, что техника речи (дыхание, дикция, голос) — лишь средство для подлинного искусства. Она умела даже самому сухому техническому упражнению придать эмоциональную окраску, помочь осмыслить его. Каждую фразу, взятую для развития речи, подвергала всестороннему глубокому анализу, приучая этим и нас, её учеников, к логическому разбору текста. Елизавета Александровна всегда напоминала: чтобы действовать словом, чему учат Станиславский и Немирович-Данченко, надо в совершенстве владеть вспомогательными средствами, т. е. всеми компонентами техники речи. Мы часто видим, как беспомощен актёр, не знающий законов логического чтения, не управляющий своим дыханием, актер с непоставленным голосом».
Ещё более беспомощен чтец по радио, не владеющий техникой речи. Уроки Юзвицкой помогли многим работникам радио — актёрам, комментаторам, ведущим и в первую очередь дикторам.
В заключение приведу несколько высказываний Елизаветы Александровны, записанных её учениками.
«Всегда идти от содержания. Дыхание, дикция, голос и непременно мысль — живая душа каждой фразы. Ищи смысл в каждом упражнении».
«Работа, работа! Трудиться каждый день, заниматься дыханием, дикцией, голосом. Без настойчивого труда на одном вдохновении да на красивом голосе далеко не уедешь».
«Надо любить слово! Свой родной язык любить надо безмерно! Учитесь говорить правильно, толково, тогда вас будут слушать».
Так учила Елизавета Александровна Юзвицкая, и где бы ни работали её ученики, они не забывают её заветов, стараются передать их молодёжи и неизменно хранят благодарную память о своем замечательном учителе.
К предыдущей главе «Вадим Александрович Гладкий»