Владимир Борисович Герцик

Посмотреть фотографии

Родился в Белостоке Гродненской губернии. Получил образование на землеустроительном факультете Межевого института в Москве, затем перешёл на химический факультет МВТУ, преобразованный позже в Военно-химическую академию, которую окончил в 1932 году. В студенческие годы участвовал в любительских драматических коллективах, работал в мимическом ансамбле Большого театра, где познакомился с И. А. Моисеевым, который привёл Герцика в театральную студию Р. Н. Симонова, где он стал учиться параллельно с МВТУ. После окончания академии работал на московском заводе «Каучук» и учился в студии.

Студентом Герцик участвовал в конкурсе дикторов на радиостанции ВЦСПС, был принят на работу, но по истечении испытательного срока уволен за излишне «барственный голос». В 1933 году, после окончания театральной студии, участвовал в конкурсе на диктора радио, прошёл его и с того времени с перерывом на войну трудился на радио. Одновременно Герцик вошёл в труппу МДТ, откуда вскоре перебрался в Московский театр комедии, где ему довелось сыграть ряд центральных ролей. Как мастер-чтец он стал в 1936 году победителем одного из самых престижных столичных конкурсов чтецов.

В августе (в некоторых источниках — в июле) 1941 года добровольцем ушёл на фронт и по 1943 год командовал отдельной химической ротой 201-й Латышской стрелковой дивизии. В декабре 1943 года был назначен на должность «воздушного диктора» при командовании 2-го Прибалтийского фронта. В его обязанности входило во время полётов на самолетах У-2 и ПО-2 над занятой врагом территорией оповещать через громкоговорители солдат на немецком языке о положении в мире, вести агитацию за сдачу в плен. Совершил более 100 таких вылетов. За это получил прозвище «небесный диктор». Из книги воспоминаний Б. П. Ляшенко «Хочу к микрофону»¹:

В большой избе на самом краю деревни тоже было тихо, хотя народу в неё набилось много. Тут тишину никто не нарушал, потому что говорило радио, и все, тесно прижавшись друг к другу, слушали, как шипит и потрескивает полевой радиоприёмник и как эти шумы перекрывают голоса московских дикторов, читающих «Последние известия».

Особенно внимательно слушал новости комбат. Он сидел, склонив голову набок, будто внимал мелодиям любимой музыки. Все в батальоне знали, что майор «сдвинут» на почве радио. Дикторы ещё не успевали как следует рот открыть, а он уже объявлял: «Николай Дубравин читает». Вот и теперь он сказал: — Это Высоцкая с Тобиашем читают. Вот увидите, что это они! Я их всех, голубчиков, по голосам знаю. Всех до единого. До войны даже переписывался кое с кем... Однажды совсем было в Москву собрался ехать, чтобы на Отъясову посмотреть, да что-то помешало...

На него шикнули, майор умолк, с нетерпением ожидая конца выпуска новостей. Действительно, читали Высоцкая и Тобиаш. Майор торжествующе посмотрел на сидящих рядом офицеров и сказал:

— Там ещё Тиунова есть, и Викторова. О Левитане я уж и не говорю. А вчера плохо было слышно, но всё равно я Герцика узнал. Его невозможно ни с кем спутать.

— Не читал вчера Герцик, — послышался из угла чей-то сонный, сиплый голос.

— А я говорю — читал, — упрямо повторил майор.

— А я говорю — не читал, — также упрямо донеслось из угла.

— А ты откуда знаешь? Давай, выходи к свету, чего по углам прячешься?

Шагая через ноги сидящих на полу офицеров, к столу подошёл высокий, с несколько помятым от сна серым лицом, капитан и опять, как заведённый, повторил:

— Не мог вчера Герцик читать, не мог... Не мог по трём причинам...

Всех поразил вид незнакомого капитана, его несколько вольная манера разговаривать со старшим по званию, да и выправка новичка военной осанистостью не отличалась. Майору этот «бухгалтерский» подсчёт причин невозможности появления Герцика в московском эфире не очень понравился, но он решил промолчать.

— Во-первых, Герцика нет в Москве, — сказал капитан.

— И где же он? — ехидно спросил майор.

— Он на фронте. Это — во-вторых...

Майор чуть пальцем у виска не покрутил, удивлённо оглядывая собравшихся:

— Герцик — на фронте?! Ну, ты даёшь! А в-третьих-то что?

— А в-третьих, — устало и равнодушно сказал капитан, — разрешите представиться, товарищ майор: капитан Герцик прибыл в ваше распоряжение... Позавчера нас к вам от соседей перебросили прямо перед боем, так что знакомиться было некогда...

В начале апреля 1945 года был отозван с военной службы для возвращения к работе на Всесоюзном радио в качестве диктора.

На информационном вещании ценилась его «разговорная, раздумчивая манера чтения» (по определению коллеги Н. А. Толстовой). Также красивый баритон Владимира Борисовича звучал в художественных программах. «Диктором-художником» называл его В. И. Качалов. Герцик читал дикторский текст в фильме «Нюрнбергский процесс», исполнил роль Дон-Кихота в инсценировке одноимённого романа Мигеля де Сервантеса, ему принадлежит ряд записей стихов Пушкина, Лермонтова, Тютчева, Фета и других поэтов XIX–XX веков, цикл новелл Мериме, радиопортретов Бетховена, Ромена Роллана и Тосканини, мастерски исполненные конферансы и пояснения к произведениям радиодраматургии.

Снимался в кино и участвовал в спектаклях; выступал с чтением стихов на эстраде, вёл симфонические концерты.

С 1986 года диктор-консультант Главной редакции Всесоюзного радио. Умер 7 мая — в День радио, которому он отдал 60 лет своей жизни.

Указом Президиума Верховного Совета РСФСР от 19 декабря 1966 года присвоено звание «Заслуженный артист РСФСР». Лауреат Всесоюзного конкурса чтецов. Награждён орденами Отечественной войны 1-й и 2-й степеней, орденом Красной Звезды, орденом Трудового Красного Знамени и медалями.